Кризис и утрата идентичности в цифровом обществе: взгляд Леа Мюравьек
«Понимаешь ли ты, как это обидно — потерять имя? Даже собаки имеют клички… Без имени — нет человека…»
— Максим Горький, «На дне».
Концепция
Фундаментальные трансформации в жизни современного общества, порожденные цифровизацией, налагают на человека обязанность непрерывной самоактуализации. Однако нынешнее, постмодернистское понятие о «развитии личности» мало соотносится с прежними представлениями о самодостаточном «Я», которое стремится к достижению имманентных ему задач в рамках трансцендентных ценностей и целей. Подобно ПО, которое постоянно обновляется под угрозой замедления рабочих процессов и устаревания, современной личности необходимо соответствовать постоянно меняющимся, а подчас недостижимым стандартам общественных институций, перенесенных в диджитал пространство. Этот процесс «обновления» не просто означает приобретение новых знаний и навыков. Он требует от человека постоянной адаптации к другой реальности, где граница между физическим и цифровым миром все более размыта. Происходит некое «удвоение» бытия и мира, утрата ими прежних онтологических свойств, генезис реальности иной, находящейся по ту сторону нашего технического устройства.
Леа Мюравьек. Фрагмент из графического романа «Великая пустота». 2023
Вальтер Беньямин — известный философ и теоретик искусства — написал книгу «Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости». В ней он утверждал, что при копировании произведения искусства утрачивают свою уникальную «ауру». Так и человек, объект «технической воспроизводимости», теряет свою «ауру» при беспрестанной ретрансляции в условиях двойственного бытия1. Копирование, цифровое воспроизведение человека происходит, когда в любой из жизненных сфер индивида появляется посредник — техническое устройство. Так происходит добровольное отчуждение идентичности: человек с его плотью и кровью, именем и личностью, голосом и «аурой» заменяется на продукт ретрансляции — компьютерный аватар, псевдоним и череду пустых диджитал символов.
Особенно остро встает эта проблема в условиях ожесточенной борьбы в «новых медиа» за перераспределение важнейшей ныне социальной валюты, общественного капитала — внимания.
1 Фрумкин К. Г. Утрата человеческого облика, или феноменологическая социология в эпоху Интернета // Человек. — 2009. — №. 4. — С. 112-119.
Именно в контексте жесткой конкуренции за признание и восхищение человек нередко отрешается от личностных ценностей и идеалов — отвергает свою идентичность.
Так и героиня «Великой Пустоты» — дебютного графического романа французской комиксистки Леа Мюравьек — постепенно утрачивает самость, теряет имя и даже успевает «умереть».
Манел Наэр живет в мире, в котором каждый человек находится под непреходящей угрозой забвения: остаться без внимания тождественно не только смерти социальной, но и физической. Однако героиню это не беспокоит — она сознательно и беззаботно прожигает ценное время за чтением книг, избегает шумных вечеринок и встреч.
Жизнь Манел Наэр течет размеренно, пока внезапно не появляется её полная тезка, которая выпускает музыкальный альбом — хит продаж — «Моё имя у всех на устах». Популярность певицы буквально приводит к упадку жизненных сил героини, и она переживает сердечный приступ. Страх смерти становится детерминантой последующих сдвигов в душе и внутреннем мире Манел Наэр, которые неизбежно приводят героиню к утрате прежних личностных и ценностных ориентиров, а значит, и идентичности.
Кроме того, Леа Мюравьек выстраивает оппозицию город — природа, где природа, или иначе — нечто первозданное, нетронутое человеком, — это «Великая Пустота», предмет грез Манел Наэр и её друга Али. Это место, окутанное мраком тайн и недосказанности, выступает отражением идеи о раздвоении бытия в условиях жизни и развития цифрового общества. Если Мегаполис — это дешевый, фальшивый блеск светских вечеринок, бесконечное притворство человечества, стремящегося расширить свою временную перспективу, то «Великая Пустота» — это некая отчужденная «изнанка» города, его оборотная сторона без напускного лоска пустых мероприятий и ТВ-шоу. Именно там — настоящая жизнь, как думают Али и Манел.
Таким образом, мной выдвигается гипотеза: в графическом романе «Великая Пустота» Леа Мюравьек изображает процесс утраты идентичности в контексте аллегории на современное цифровое общество (в утрированной парадигме конкуренции за внимание, где забвение равнозначно смерти), подчеркивая постмодернистскую критику концепций самости и личности.
Образ главной героини Манел Наэр, вдохновленный понятием хикикомори, служит иллюстрацией к феномену «самоочернения» и отчуждения в мире, где физическое и цифровое бытие постоянно пересекаются, создавая амбивалентность существования.
Рубрикация визуального исследования обусловлена жанровым своеобразием «Великой Пустоты» и теми составляющими, которые, по Уиллу Айснеру, определяют самобытность графического нарратива как цельного и самостоятельного, сочетающего в себе «эстетическое восприятие» и «интеллектуальную деятельность»2. Поскольку коммуникация с читателем держится на четырех столпах — иллюстрации, леттеринге, сценарии и ритме, — они будут последовательно изучены в контексте смысловых и визуальных доминант графического романа «Великая Пустота» через призму идей об идентичности в условиях современного «общества внимания».
2 Eisner W. Comics and sequential art: Principles and practices from the legendary cartoonist. — WW Norton & Company, 2008.
Леа Мюравьек. Фрагмент из графического романа «Великая Пустота». 2023
Визуальный материал дается в хронологическом порядке, по ходу развития истории в графическом романе. Исключение составляют те моменты, в которых хронос и топос конкретного эпизода не имеют принципиального значения для отдельных аспектов исследования, и допускается некоторое отступление от логической последовательности.
В качестве эмпирического материала были выбраны различные источники: документы, статьи и книги, соответствующие задачам исследования. В них анализируются принципы существования идентичности в условиях диджитал пространства, цифрового общества, а также рассматривается комикс как самостоятельная, утвердившаяся форма сложного, структурированного нарративного жанра, чтобы комплексно взглянуть на «Великую Пустоту» Леа Мюравьек, на взаимопроникновение и взаимодополнение двух начал — визуального и вербального.
I. Понятие идентичности в цифровую эпоху
— репрезентация современного общества в рамках художественного метода Леа Мюравьек, критика постмодернистских концепций самости и личности
Если вы пребываете «хронически онлайн» или интересуетесь интернет культурой, то наверняка могли увидеть цитату Тима Крейдера, если и не на страницах The New York Times, то в качестве мема: «…if we want the rewards of being loved we have to submit to the mortifying ordeal of being known» (если мы хотим получить награду в виде любви, нам придется пройти унизительное испытание — быть узнанными)3. Пускай цитата и звучит драматично (но не претенциозно), в ней заключен извечный вопрос: может ли человеческая идентичность существовать как тщательно отобранная и самостоятельная сущность, сохраняя при этом подлинную социальную близость, и чем при этом жертвует личность. Именно эта дилемма легла в основу построения метафизики мира «Великой Пустоты».
Эта система, достаточно интуитивна, чтобы выдержать собственный вес, и достаточно расплывчата в своей механике, чтобы работать как мгновенно действующая аллегория: человек должен присутствовать в сознании других, иначе он умирает — всё просто!
3 Kreider T. I Know What You Think of Me / [Электронный ресурс] // The New York Times: [сайт]. — URL: https://clck.ru/3EcLwr (дата обращения: 11.11.2024).
Общество внимания // 1-3. Изображение Мегаполиса. Билборды-имена // «Великая Пустота». 2023
Чтобы показать актуальную проблему под новым углом, Леа Мюравьек помещает историю в ретрофутуристические декорации: никаких смартфонов, но множество небоскребов-«человейников». Парадокс («цифровое общество» без технологий) нисколько не мешает восприятию истории, поскольку функции диджитал устройств грамотно вписываются в повседневную жизнь героев. Мера «реальности» человека, его жизнеспособность оцениваются «присутствием». Оно, в свою очередь, зависит не от популярности в социальных сетях, а от количества и качества социальных взаимодействий — в семье, с друзьями, с незнакомцами во внешнем мире.
Люди, нерешительные и «пластилиновые», полностью заменили корпорации, по крайней мере, с точки зрения узнаваемости бренда; на рекламных щитах указаны имена и фамилии без каких-либо пояснений, дефиниций или сопутствующих ассоциаций.
Знаменитости, достигшие определенного уровня известности, становятся бессмертными — в физическом, социологическом и культурном смысле, — в то время как люди, не имеющие возможности достичь такого уровня массового признания, вынуждены прилагать значительные усилия, посещать светские мероприятия или обращаться к услугам профессионалов.
1. Ненавистная героиней работа, на которой надо смотреть на имена клиентов «две минуты, иначе они умрут» // 2. Али добровольно собирает визитки курьеров // «Великая Пустота». 2023
Чтобы расширить свою временную перспективу, человечество придумало множество способов того, как увековечить память о себе в сознании других людей. Специальный врач пропишет терапию вечеринками или посоветует повязать на голове именной указатель, офисный работник будет смотреть на имя клиента, лишь бы тот скоропостижно не скончался, ТВ-шоу будут неумолчно скандировать никому неизвестные имена или пускать их бегущей строкой, получая за это большие деньги. А кто-то, как неравнодушный Али, будет коллекционировать визитки курьеров, осознавая, насколько это сложная и неблагодарная работа.
Во всем этом — достаточно очевидная, но от того не менее живая сатира Леа Мюравьек. Автор не пытается нравоучать и назидать читателя: комиксистка без нафталинового морализаторства преподносит идею о том, что этот «консьюмеризм внимания», как фактор организации общества, скорее дезорганизует и разобщает его. В погоне за увеличением собственного «присутствия» люди теряют свою идентичность, а межличностные отношения — искренность.
Леа Мюравьек. «Великая Пустота». 2023
Леа Мюравьек. Фрагмент из графического романа «Великая Пустота». 2023
Еще с самых первых страниц в романе устанавливается преимущественно постисторическая атмосфера. Когда Патрик спрашивает Манел Наэр, почему она не читает газеты, героиня отвечает: «Нет, не моё, все эти „звезды“, сплетни… Всё об одном». Здесь люди, вступающие в публичные конфликты, и те, что убивают «десять своих детей», имеют одинаковый уровень социального влияния. Кроме того, в мире не происходит ничего существенного, по крайней мере, с позиции самой Манел.
Тем не менее этот эпизод, кажется, доказывает её правоту: мирские сплетни, одержимость властью каждым отдельным человеком — всё это существует как средство от энтропии мира, и Манел взаимодействует с этой системой на уровне взаимного отторжения.
Леа Мюравьек. Фрагмент из графического романа «Великая Пустота». 2023
Леа Мюравьек. Разворот. «Великая Пустота». 2023
«Имя и присутствие полностью связаны. И зависят от силы мысли», — лечащий врач Манел Наэр.
Уже к пятой странице графического романа становятся явственными роль и ценность имени во вселенной «Великой Пустоты». Любопытно и парадоксально: значимость имени сопоставима по своей глобальности с обезличенной сущностью этого самого имени. В череде однообразных, мельтешащих вывесок, билбордов, брошюр, листовок теряется вес каждого отдельного имени, а значит, и человека. Стремление напомнить о себе, укрепиться в сознании незнакомца хотя бы на пару минут неминуемо приводит общество «Великой Пустоты» к стандартизации, отрешению индивида от личностных качеств. Имя становится пустым, а подчас и бессмысленным ярлыком, порядковым номером — неслучайно самые безнадежные в обществе носят на голове таблички со своими именами.
Кроме того, имена в комиксе выступают своеобразным мостиком между нашим миром и миром Леа Мюравьек. Именно благодаря именам проживается некоторый иммерсивный опыт при прочтении графического романа. На страница комикса нередко мелькают знакомые персоналии, например, сама Леа Мюравьек, Жерар Депардье, Оливер Браун, Ариана Гранде, Петер Минковски и т. д. Становится понятно, что наша реальность не так далека от абсурдистского мира, созданного воображением автора.
Одновременно трагичен и абсурден тот факт, что именно главная героиня — интроверт и книжный червь — оказывается на грани абсолютного забвения из-за популярной тезки и страдает от всего того, что ей искренне претит.
Манел Наэр с именной табличкой // 1-2. Фрагменты из графического романа «Великая Пустота». 2023
Манел Наэр с семьей на встрече, где все скандируют имена друг друга // «Великая Пустота». 2023
Так, Манел Наэр сосуществует с внешним миром на уровне взаимного отторжения. Однако именно здесь проявляется дисбаланс сил: героиня мало что значит для системы, но система значит для Манел всё — жизнь или смерть.
Этот конфликт становится движителем в контексте личностных изменений главной героини.
I.I. Образ Манел Наэр
— во многом вдохновленный феноменом хикикомори, противоречивый и неоднозначный, но зато живой
Леа Мюравьек — увлеченная фанатка манги, и это отражается в её творчестве. Например, влияние заметно в образе главной героини — Манел Наэр. Подобно хикикомори, она осознанно выбирает путь затворника в силу неприятия общества. Героиня посвящает время эскапизму, погружается в чтение книг, чтобы избежать реальных межличностных отношений, которые неизбежно, по Манел Наэр, считаются фальшивыми, разочаровывающими и лишенными смысла. Как и хикикомори, героиня избегает социальности, однако не против участия в сообществах с себе подобными — Али и Патриком. Конфликт героини с «толпой» реализуется не через унылую мизантропию или бесконечное самокопание. Напротив, всё это чуждо Манел Наэр, однако она по-прежнему уходит в себя, выстраивает глухую стену между собой и окружающей средой. Так раскрывается её внутренний бунт.
Манел Наэр полностью сосредоточена на том, чтобы покинуть систему ради, как ей кажется, великого будущего, что вполне объяснимо, но в этом достойном похвалы стремлении она полностью игнорирует окружающий мир, даже те его части, которые хотят для неё самого лучшего.
Леа Мюравьек. Фрагмент из графического романа «Великая Пустота». 2023
«Слушай, люди просто любят выпендриваться. Мы хотя бы это достойно делаем», — Манел Наэр.
Лечащий врач и мать Манел Наэр узнают её «коэффициент присутствия» // Леа Мюравьек. «Великая Пустота». 2023
Манел не испытывает уважения к окружающему её миру как к сложной, взаимодополняющей конструкции; даже книжный магазин, который она часто посещает, и его владелец, Патрик, с которым она поддерживает дружеские отношения, в её глазах — не более чем средство для достижения цели. Когда Манел охватывает сумасшествие, непреходящий страх смерти, Патрик пытается убедить героиню в губительности её методов в контексте сохранения идентичности, верности себе: «…не жертвуй собой, ради того, чтобы присутствовать». Однако в ответ он получает не согласие и понимание, а неприкрытую агрессию со стороны Манел.
Даже то необъятное нечто, совместное дело с её другом Али, «Великая Пустота», которую героиня на самом деле считает фантазией, — это всего лишь скользкая, неопределенная вещь, о содержании которой Манел может только догадываться.
В конце концов Манел Наэр настолько цинично воспринимает свою зависимость от системы и среды, что теряет всякую веру в альтернативу — и смиряется со своей судьбой — становится знаменитостью благодаря скандалу, а значит, окончательно отрекается от своей личности, ценностей и внутренних убеждений.
Окончательное смирение героини с мироустройством и отказ от побега в «Великую Пустоту» — точка невозврата // «Великая Пустота». 2023
Манел Наэр на светской вечеринке всячески пытается привлечь внимание, первая ссора с Али // «Великая Пустота». 2023
На таймлайне истории можно отметить несколько критически важных точек личностного «падения» Манел Наэр: скандальная пощечина певице, сделавшая главную героиню популярной, и отрешение от близкого друга — буквально позорное избиение Али.
Леа Мюравьек очень размашистыми, динамичными мазками иллюстрирует эти сцены, в них Манел Наэр предстает во всех красках своего эгоизма и безразличия не только к «толпе» (или её отдельным представителям), но и к близким людям, друзьям.
Скандальная пощечина, сделавшая Манел Наэр популярной // «Великая Пустота». 2023
Изменения, происходящие в Мегаполисе после обретение Манел Наэр славы // 1-4. Билборды попеременно меняются: имя и «присутствие» главной героини «угнетают» вывески других людей
Так Манел Наэр постепенно становится той, к кому прежде питала искреннее отвращение, — «бессмертной» — популярной звездой, посещающей светские мероприятия, ТВ-шоу, интервью; героиня превращается в поп-диву, беспрестанно снимающейся в фильмах и сериалах.
Однако чем объясняется такая резкая смена парадигмы в сознании главной героини? Раньше она высмеивала «бессмертных», а теперь она одна из них. Что может обосновать эту дуальность натуры Манел Наэр? Почему внезапно героиня отрекается от всего, что прежде было так дорого и ценно для нее? И, в конце концов, как Манел Наэр отвергает настоящую себя, переживает кризис идентичности и впоследствии теряет её? Я полагаю, что ответы надо искать в недугах времени и в устройстве «цифрового общества» — той метафизической действительности, которую так скрупулёзно выстраивает Леа Мюравьек.
Леа Мюравьек. Фрагмент из графического романа «Великая Пустота». 2023
После того как все друзья и члены семьи оказываются позабыты Манел (а впоследствии и мертвы), после осознания удушающего влияния массового внимания и после безразличного «се ля ви» на все невзгоды героини со стороны общества она осознает, что настоящая Манел Наэр давно умерла.
Увидев последствия своего «падения», Манел Наэр наконец понимает, что упустила из виду свою истинную цель — вырваться за пределы среды. Она сбегает из Мегаполиса и открывает для себя новый мир — без билбордов, имен, скандалов и дурацких газет. Героиня оказывается в сельской идиллии, в безусловности и непосредственности природы и общности, не затронутых технопейзажем. Она наслаждается природой, журчащими ручьями и деревьями, которых она никогда раньше не видела. Она наблюдает за простой семьей, живущей простой жизнью в простой деревне с простыми домами.
Так — в абсолютном безмолвии — заканчивается история Манел Наэр.
Манел Наэр на пути в «Великую Пустоту» // Леа Мюравьек. Фрагмент из графического романа «Великая Пустота». 2023
1-2. Манел Наэр в «Великой Пустоте» // Леа Мюравьек. «Великая Пустота». 2023
Сравнение Манел Наэр: начало и конец истории // 1-4. Начало: героиня беспечно ест лапшу в компании друга Али // 5-6. Конец: героиня за чертой города, в «Великой Пустоте»
Таким образом, явственно заметен личностный рост Манел Наэр. В начале истории перед читателем предстает наивный и несколько безответственный интроверт, а в конце — раскаявшийся отшельник, который пришел к этому выбору под грузом последствий своих эгоистичных действий.
«Великая Пустота» — это графический роман о подлинности межличностных отношений, об искренности души и глубокой взаимной непосредственности. Поначалу Манел Наэр была лишена этого из-за деспотичной системы зрелищ и консьюмеризма внимания. Однако затем героиня сама начала отрицать всю абсурдность этого мироустройства. Поглощённая средой в качестве добровольной жертвы, она впоследствии стала её неотъемлемой частью и строгим блюстителем этого «режима».
В мире Леа Мюравьек подобные идеи находят отражение через противопоставление цивилизации (Мегаполиса) природе («Великой Пустоте»). В этой антитезе содержится абсолютистский посыл: если мы хотим изменить систему коренным образом, то должны воспринимать существование хороших вещей как нечто возможное только за её пределами.
II. Противопоставление Мегаполиса «Великой Пустоте»
— мотив амбивалентности, «удвоения» бытия за счет раскрытия иной реальности — «Великой Пустоты»
На четырех разворотах графического романа Леа Мюравьек переносит читателя в свой аналог знакомства с Мегаполисом — восемь страниц без диалогов, абсолютно безмолвные и беззвучные, демонстрирующие всю разрушительную красоту города: повсюду, куда бы ни взглянул читатель, мелькают имена, многочисленные билборды, вывески, уникальные, неповторимые, единственные в своем роде. Во всем этом — глянцевый блеск казино, не фотореализм, а его умелое искажение, абсурдистский максимализм в деталях, медленное перенасыщение пышностью и помпезностью происходящего. Мегаполис в «Великой Пустоте», каким бы неровным и извилистым он ни был, не упускает ни единой мелочи в демонстрации своей сути. Городской пейзаж не столько прорисован, сколько намеренно перегружен: он удушливый, неизбежный, лишающий читателя представления о какой-либо точке схода.
И эта пространственная несообразность является самой благодатной почвой для дереализации себя.
Разворот из экспозиции // Леа Мюравьек. «Великая Пустота». 2023
Четыре «безмолвных» разворота — знакомство с Мегаполисом // «Великая Пустота». 2023
Кроме того, Мегаполис в комиксе становится реальным героем, действующим лицом — со своим характером, внешностью и образом жизни. Несмотря на величие панорамы города, он по-прежнему остается немым, безучастным и безразлично равнодушным по отношению к отдельным судьбам его жителей. Мегаполис пагубно влияет на человеческие нравы: люди в нем также лишены какой-либо искренности и индивидуальности. Общество наследует все пороки породившего их города.
Неслучайно Мегаполис — это единственное цветное пространство в комиксе. Все остальное — жизнь, протекающая внутри «человейников» и за чертой города, в «Великой Пустоте», — залито однородным, блеклым, темно-фиолетовым оттенком. Город постепенно высасывает все краски из своих жителей, питается повсеместно циркулирующим «вниманием», пускает украденные у людей живительные силы по своим венам — запутанным магистралям, извивающимся, ведущим в никуда дорогам.
Эпизод побега Манел Наэр из Мегаполиса // «Великая Пустота». 2023
«Великая Пустота» с ее бескрайними просторами, умиротворением и тишиной представлена почти идиллически. Леа Мюравьек изображает приют безмятежности, мирную глушь, поэтический пейзаж с загадочными жителями, ведущими такую же тихую, непримечательную, свободную от тревог и волнений жизнь. Как было сказано ранее, от шумного города с его светской жизнью и чередой бессмысленных билбордов «Великую Пустоту» отличает определенность и однородность цвета. Отсутствует уже ставшая привычной удушающая атмосфера Мегаполиса, вместо нее — легкость, которой дышит каждая веточка, каждый листочек необъятного леса.
Однако Манел Наэр сохраняет безмолвие, подобно пространству, которое ее окружает. Она будто боится или не решается нарушить веками сложившуюся тишину и покой. Героиня выглядит потеряно, одиноко, остается в роли наблюдателя — не взаимодействует с жителями «Великой Пустоты». Возможно, Манел Наэр боится, что и это место отвергнет ее, тогда уже совсем не останется надежды ни на Мегаполис, ни на «Великую Пустоту», ни на что-либо другое, непознанное, непонятное, чужое.
«Великая Пустота» — бескрайний лес // Леа Мюравьек. «Великая Пустота». 2023
Финальный разворот графического романа // Леа Мюравьек. «Великая Пустота». 2023
Благодаря противопоставлению Мегаполиса «Великой Пустоте» раскрывается идея дихотомии между простым присутствием и подлинной близостью, между настоящей личностью и образом, навязанным обществом.
Во всех этих мельчайших деталях и символизме выражается мастерство и художественный гений Леа Мюравьек, чей визуальный язык по-настоящему уникален и требует отдельного анализа.
III. Визуальный язык
— поиск визуальных метафор, символов и графических доминант, через которые раскрываются мотивы и идея комикса
Наряду с уникальной символьно-образной системой «Великая Пустота» Леа Мюравьек отличается и исключительным графическим языком.
Одним из самых ярких визуальных элементов комикса выступает цвет.
Цвет — сложная культурная конструкция, комплексная семиотическая система. Цветовой код в комиксе выполняет функцию создания новой действительности в восприятии читателя, что позволяет раскрыть разные грани и смыслы графического нарратива. В контексте произведения Леа Мюравьек я предлагаю двухуровневую систему декодирования цвета: первичный уровень — коммуникативный — устанавливает отношения между элементами нарратива, вторичный уровень — символический — указывает на явление, предмет или сущность через систему цветовых знаков и образов.
Обращаясь к первичному — коммуникативному — уровню декодирования цвета, в комиксе «Великая Пустота» доминантным визуальным приемом служит прием колоризации — преображения монохромного в цветное. Так страницы и фреймы, окрашенные в темно-фиолетовый цвет выступают отражением рутинности бытия. Единственным многоцветным объектом в комиксе является Мегаполис с его головокружительной избыточностью, отсутствием какой-либо гармонии.
Хаос Мегаполиса // Леа Мюравьек. Фрагмент из графического романа «Великая Пустота». 2023
Именно городской пейзаж обретает мягкие лиловые, голубые и красные оттенки. Несмотря на то, что цвета в этой палитре гармонируют и сочетаются между собой, создается ощущение всеобщего беспорядка, дисбаланса сил. В отличие от первозданного хаоса природы — «Великой Пустоты», — хаос города рукотворный, непоследовательный, губительный для человека. Так Леа Мюравьек продолжает линию противопоставления Мегаполиса и жизни вне его ограничительных рамок.
На вторичном — символическом — уровне декодирования цвета особое значение приобретает красный как аллегория личностных изменений Манел Наэр. По ходу истории мы редко становимся свидетелями взаимопроникновения монохромной части нарратива в многоцветную или наоборот. Они выступают абсолютно автономными сущностями с четко очерченными границами.
Однако в эпизоде «смерти» Манел Наэр резко и достаточно нетипично имплементируется багрово-красный оттенок, отмечая внутренние перемены в героине. Кроме того, красный становится метрикой измерения «присутствия» Манел Наэр: чем популярнее она становится, тем больше вывесок, билбордов, надписей окрашивается в этот вездесущий цвет. В массовом сознании красный часто трактуется как цвет, сообщающий об опасности — в случае Манел Наэр опасность грозит ее личности, которую она постепенно утрачивает в погоне за «присутствием».
Сравнение — героиня все более агрессивно заявляет о своем «присутствии» // 1. Манел Наэр до обретения славы // 2. Манел Наэр после скандала // «Великая Пустота». 2023
Фрейм как нарративная единица комикса играет важную роль в создании понятной, увлекательной и динамичной истории. Благодаря грамотной работе с ракурсом и фреймированием Леа Мюравьек выстраивает определенную систему коммуникации с читателем.
Один из приемов, которым часто пользуется автор, — это выход за границы фрейма. Он содержит в себе важный смыслообразующий компонент, поскольку сообщает читателю о процессе внутренних и внешних изменений, затронувших Манел Наэр на протяжении истории. Если в начале комикса героиня и ее фигура компонуется строго в границах фрейма, то ближе к концу, с обретением славы, ей становится тесно в этих рамках, она стремится вырваться из них. Подчас кажется, что Манел Наэр настолько жаждет заявить о своем «присутствии», что ломает всяческие барьеры и проникает уже в наш, реальный мир.
Это создает особый иммерсивный опыт при прочтении «Великой Пустоты», связывает абсурдистскую вселенную комикса с нашей, не менее безумной и нелепой.
Круглый фрейм как акцентный элемент // «Великая Пустота». 2023
1-2. Неявный круглый фрейм, но выраженная центрическая композиция // 3. Явный круглый фрейм, также центрическая композиция // «Великая Пустота». 2023
Леа Мюравьек также использует круглый фрейм и центрическую (радиальную) композицию.
Автор обращается к этому приему в целях акцентирования внимания читателя на ключевом элементе сцены — будь то откровение, кульминация или небольшая, но значимая деталь. Пускай фрейм и не всегда представляет собой окружность, композиция в характерных фреймах всегда будет центростремительной. Отдельные фреймы своей формой и общей композицией сцены нередко напоминают часы — символ вечности, а вместе с тем и быстротечности времени. А время для «умирающей» Манел Наэр действительно важно.
Кроме того, в эпизоде с вечеринкой круговые формы и радиальные контуры могут символизировать изоляцию, отчужденность и закрытость Манел Наэр от прежде привычного ей внешнего мира с книгами, эскапизмом и беспечными разговорами. Здесь она отказывается от прошлой жизни и начинает «терапию популярностью», впервые ссорится с Али.
Герой вписан в окружность — прямая аналогия на часы и циферблат // Леа Мюравьек. «Великая Пустота». 2023
Другой вид смыслообразующего фрейма — это «пустой» фрейм.
Пугающий эпизод первого сердечного приступа Манел Наэр сопровождается именно «пустым» фреймом. В контексте предложенной сцены «пустой» фрейм символизирует опустошенность, резкую паузу и даже конец — жизнь главной героини уже не будет прежней, этот инцидент дал решительный толчок для необратимых внутренних перемен в душе и сознании Манел Наэр. Фрейм выполнен в виде однородной плотной заливки основным цветом. Если во всем остальном комиксе этот цвет уходит в некоторую прозрачность, то здесь различима даже фактура кисти, мазки, выступающие за первоначальные границы панели. Эта особенность фрейма давит, угнетает читателя, наседает на него.
Этот приём можно увидеть и в других эпизодах, например, в сцене ссоры Али и Манел. Однако здесь Леа Мюравьек не использует фреймы и оставляет страницу пустой. Такой приём работает как монтажная склейка, позволяющая читателю на мгновение остановиться и осмыслить один из самых неоднозначных моментов в сюжете.
Избитый Али и следующая страница — абсолютно пустая и безмолвная, оставляющая читателя наедине с его мыслями // Леа Мюравьек. «Великая Пустота». 2023
Сердечный приступ Манел Наэр // 1. Первый разворот, кульминационный момент, «пик» // 2. Второй разворот, прием «пустого» фрейма // «Великая Пустота». 2023
Продолжая анализировать сцену сердечного приступа, нельзя не заметить, как мастерски Леа Мюравьек работает с темпом истории.
Каждый раз, когда Манел Наэр находится на грани жизни и смерти — время замирает. Читатель может пронаблюдать последовательность движений героини, будто анимацию разложили по кадрам в границах одного фрейма. Создается некий эффект «слоу-мо», ощущение продолжительности этого страшного момента, когда не знаешь, оборвется ли хрупкая нить жизни через миг — счет идет на секунды, и невозможно предугадать, как распорядится судьба.
Обращение к этому приему почти всегда имплицитно. Его можно заметить лишь в сценах, обладающих особой сюжетной значимостью.
1-3. «Текучая» Манел Наэр // Леа Мюравьек. «Великая Пустота». 2023
Эти сцены наполнены особой эстетикой безобразного. Манел буквально «тает» у читателя на глазах, превращаясь в бесформенную, гибкую, текучую субстанцию. Эпизод первого сердечного приступа и последующей «смерти» бросает зрителя в холодный пот и леденит душу. Искаженное ужасом, похожее на мунковский «Крик» лицо, пустые, безжизненные глазницы Манел Наэр ещё, кажется, неоднократно всплывают в памяти читателя.
Однако есть и другая Манел Наэр, более привычная, — пластичная, без единого угла, в постоянном движении. Свою векторную направленность героиня усиливает во втором акте истории, когда решается пойти против общества «бессмертных», наконец реализовав внутренний бунт против среды. Это отражается в умелой работе автора с линией, её весом, эластичностью, направленностью.
Так Леа Мюравьек свободно деформирует предметную канву: нередко объекты и персонажи в руках комиксистки становятся мягкими и податливыми, как воск. Автор ритмически двигает, пропорционально искажает обыденное, сообщая ему черты абсурдистского.
«Векторная направленность» Манел Наэр // Леа Мюравьек. «Великая Пустота». 2023
Подавленная Манел Наэр // Леа Мюравьек. «Великая Пустота». 2023
Последнее, но не по значению, средство выразительности в графике Леа Мюравьек — штриховка.
Как инструмент визуального повествования штриховка отражает мрачное, грустное настроение героев и напряженную атмосферу сцены. Частая заполняющая штриховка выступает самостоятельным символическим элементом, выражающим беспокойство, внутреннее смятение.
Кроме того, горизонтальная штриховка в комиксе напоминает телевизионный шум, помехи, отсылая читателя к другому образу — образу телевидения, присутствующего косвенно, но играющего не последнюю роль в конструировании комплексной системы мира.
1-3. Параллельная горизонтальная штриховка как метафора на телевизионные помехи — символ внутреннего неустройства, поломки // Леа Мюравьек. «Великая Пустота». 2023
В «Великой Пустоте» Леа Мюравьек прибегает к использованию разнообразных художественных приемов.
Для раскрытия идеи произведения автор применяет гибкость свойств цвета как символического и коммуникативного инструмента, фреймы разных форм и направленностей, «покадровый» темп повествования, пластичность линии, штриховку.
Таким образом, визуальные элементы в комиксе играют ключевую роль в передаче эмоций и идеи, создавая многослойный и глубокий опыт для читателя. Комбинация разных визуальных и интермедиальных приемов позволяет Леа Мюравьек не только создать увлекательный графический нарратив, но и затронуть важные темы, связанные с кризисом идентичности в современном обществе.
Заключение
Художественный мир Леа Мюравьек по-настоящему завораживающий и самобытный. Здесь реальность облекается в причудливую форму, превращается в абсурдистский сон, так напоминающий нашу жизнь. На языке визуальных символов и метафор комиксистка раскрывает злободневные проблемы, смеется над нелепостью устройства современного общества, однако не увлекается морализаторством, не пытается внушить читателю свою идею насильно. Леа Мюравьек лишь показывает одну из перспектив развития мира в условиях пост-исторической парадигмы, консьюмеризма внимания и зацикленности на собственном «присутствии» — на материи низменной, убивающей всякую непосредственность, индивидуальность и искренность личности.
Леа Мюравьек. Фрагмент из графического романа «Великая Пустота». 2023
По ходу развития сюжета в комиксе возникает множество нарративных интриг, смыслов неоднозначных, ускользающих и недоговоренных, которые Леа Мюравьек намеренно оставляет без внимания, не давая им однозначной оценки. Стоит ли за графическим романом «Великая Пустота» утверждение о свободе самости в условиях цифрового общества? Или это провозглашение равенства всех человеческих образов и отказ от доминирующего «Я» в постмодернистском диджитал пространстве? Поиск героиней комикса истинной себя, своего имени, а вместе с тем и неосознанных инстинктивных оснований для продолжения жизни в условиях консьюмеризма внимания? Попытка почувствовать себя кем-то иным? Возможно, в этих трансформациях — что-то большее, чем просто стремление продлить собственную жизнь или стать неуязвимым к смерти и её проявлениям?
Это лишь некоторые из возможных интерпретаций, которые лежат на поверхности нарративной канвы. И, вероятно, нет необходимости анализировать все возможные значения, смыслы, мотивы и семантические образы, поскольку Леа Мюравьек лично обращается к каждому читателю, который, в свою очередь, волен свободно трактовать идею комикса, исходя из своего опыта, ценностей и убеждений.
Так Леа Мюравьек в графическом романе «Великая Пустота» провозглашает идею о сохранении идентичности — верности себе и своим убеждениям — в условиях непрестанно меняющегося, неустойчивого — одним словом, страшного мира.
Леа Мюравьек. Фрагмент из графического романа «Великая Пустота». 2023
Баева Л. В. Эскапизм в цифровом социуме: от хикикомори до «групп смерти» // Ценности и смыслы. — 2018. — №. 2. — С. 39-54.
Бертен Ж. Семиология графики. Париж: Готье-Виллар, 1967. — 436 с.
Гасымова А. Остаться в истории: четыре графических романа о памяти [Электронный ресурс] // Прочтение: [сайт]. — URL: https://prochtenie.org/texts/31468 (дата обращения: 12.11.2024).
Герт Л. Критическая теория интернета. — Ad Marginem, 2019.
Горький М. На дне [Электронный ресурс] // library.ru: [сайт]. — URL: https://ilibrary.ru/text/505/p.1/index.html?ysclid=lfjo4kia47928600593 (дата обращения: 11.11.2024).
Маринова Е. В. Эволюция понятия «виртуальная личность» в цифровую эпоху (социолингвистическое исследование на материале русских текстов) // Научный диалог. — 2023. — Т. 12. — №. 1. — С. 151-169.
Мюравьек Л. Великая Пустота / Л. Мюравьек; пер. с фр. В. Чепига. — Санкт-Петербург: Поляндрия NoAge, 2024. — 208 с.
Овчинникова Ю. Г. О конструктивной роли кризиса личностной идентичности в развитии личности // Мир психологии. — 2004. — №. 2. — С. 124-132.
Пастуро М. Черный. История цвета. М.: Новое литературное обозрение, 2017. — 161 с.
Покасова Е. В. Кризис идентичности в эпоху глобализации: утрата самости или обретение свободы? // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: Философия. — 2013. — Т. 11. — №. 3. — С. 43-47.
Фрумкин К. Г. Утрата человеческого облика, или феноменологическая социология в эпоху Интернета // Человек. — 2009. — №. 4. — С. 112-119.
Чернавин Ю. А. Цифровое общество: теоретические контуры складывающейся парадигмы // Цифровая социология. — 2021. — Т. 4. — №. 2. — С. 4-12.
Шмелев И. М. Проблемы и противоречия цифровой трансформации личности в контексте современной действительности // Вестник Томского государственного университета. — 2023. — №. 496. — С. 115-124.
Eisner W. Comics and sequential art: Principles and practices from the legendary cartoonist. — WW Norton & Company, 2008.
Kreider T. I Know What You Think of Me / [Электронный ресурс] // The New York Times: [сайт]. — URL: https://clck.ru/3EcLwr (дата обращения: 11.11.2024).
Murawiec L. The Great Beyond. — Drawn & Quarterly, 2023.
