Журнал «Антиква» № 2
Из колонки главного редактора Мити Харшака: «Россия, увы, — гиблое для коллекционера место. Исторические катаклизмы и десятилетиями культивируемое в государстве презрение к материальному обратились вымыванием в небытие огромного предметно-бытового пласта культуры. Изобразительному искусству повезло в несколько большей степени. А предметный мир был разрушен до основания. И насыщение рынка старыми добрыми и честными сохранившимися вещами идет все еще очень и очень медленно. Главным образом за счет ввоза в страну предметов старины с европейских аукционов и антикварных рынков. Местные лавки старьевщика и антикварные салоны почти до дна вычерпали местные ресурсы».
Главным героем номера стал известный бизнесмен и коллекционер, создатель Нового музея Аслан Чехоев. «Начало коллекции в основном касалось периода так называемого постсталинского андерграунда, с конца 1950-х до 1980-х. Это были или полностью не воспринимаемые, или частично воспринимаемые художники — Вейсберг, Краснопевцев. В дальнейшем я стал собирать концептуалистов и соц-арт. В моем понимании искусство — это все-таки процесс, и надо понимать — или ты его участник, или ты остаешься на позициях хранителя и продолжателя традиций. Последнее, безусловно, очень важно, но при таком подходе вряд ли ты вносишь что-то новое. А меня все-таки интересует искусство как процесс».
Об этике и тайнах реставрации, о замечательных открытиях и чудесах этой профессии рассказывает действительный член Российской академии художеств, доктор искусствоведческих наук, профессор Юрий Григорьевич Бобров — ведущий российский реставратор церковной живописи, руководитель кафедры реставрации, проректор по науке Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина: «Понять, где остановиться — наверное, самая сложная проблема. Современные документы трактуют профессию реставратора так: реставратор — это тот, кто принимает решения. Это определение имеет типичный западный интеллектуальный оттенок. Мол, это не столько ремесленник, который снимает слой темной олифы.
В реставрации самое трудное и ответственное не техническое исполнение, хотя оно важно, а именно принятие решения — до какой степени открыть и является ли нижний слой самым ценным. <…> Общий принцип при раскрытии оригинала — открывать оригинал там, где он сохранился, а там, где он не сохранился и были сделаны поздние ремонты, и под ним нет авторского слоя, там принято оставлять более поздний слой, желательно наиболее ранний и сохранный из них, потому что могут быть наслоения в три-четыре слоя. Кроме того, принято оставлять поздние напластования, которые имеют самостоятельную художественную или историческую ценность, например поздние надписи».
Известный адвокат и страстный коллекционер Александр Добровинский стал регулярно выступать на страницах нашего журнала. «У Марлен Дитрих начинается безумный роман с Александровым. И свои отношения они сохранили навсегда. Она часто писала ему, и в 1963 году по его приглашению она приехала с концертами в СССР. Голливудская дива, немка, секс-символ в Советском Союзе — это было неслыханно! И вот Марлен Дитрих прилетела к своему любовнику. Что она может привезти любимцу публики и баловню судьбы, у которого есть все? Себя и еще раз себя. Она привозит ему в подарок свой портрет, нарисованный никому не известным в СССР художником Ман Рэем чернилами, тушью, гуашью и углем».
О работе галереи, о рынке искусства и реализованных проектах рассказывает известнейший московский галерист Ильдар Галеев: «Искусство не подчинено математическим выкладкам, никаким графикам, прогнозам и анализам, потому что в творчестве любого художника есть периоды, некоторые представляют интерес, а некоторые — нет. Отношение к той или иной картине — очень важный субъективный момент для людей. Найдется, скажем, всего один человек на подлинный шедевр, и цена на него остановится на аукционе, а если будут биться двое, особенно если эти двое русские, а они, как известно, „не сдаются“, то цена может взлететь до небес, но это ни в коем случае не индикатор».
О своей коллекции искусства и связанных с ней занимательных историях рассказывает Юрий Молодковец — фотограф Государственного Эрмитажа, известный петербургский художник, куратор и коллекционер: «Я вздохнул тяжко и говорю: „Ничего не поделаешь, Володя, я согласен“. Он говорит: „На что?“ Я говорю: „Ну вот ты их выложил, я согласен“. Он-то решил, что я одну работу выберу из шести, а я решил, что он предлагает все шесть работ взамен одного Устюгова. Тут, конечно, сыграли количественные показатели, я решил, что моя коллекция существенно увеличится. На этот раз Володя тяжело вздохнул и согласился. Мы расстались с обоюдным ощущением, что произошла какая-то несправедливость».
На этом заканчивается часть журнала, посвященная изобразительному искусству. Иные сферы коллекционирования открываются выдающимся собранием, состоящим из четырех поколений «Диктаторов» — так называется модель Студебекера, выпускавшаяся с 1928 по 1937 год. Редактор «Антиквы» Павел Ульянов взял интервью у владельца раритетных авто Сергея Константиновича Чикалева-Демидовского — основателя реставрационной мастерской Retrotruck. «Так получилось, что первым к нам попал последний „Диктатор“ 1937 года, а последним — первый 1928 года. И хоть название „Диктатор“ пришло на смену наименованию модели „Стандарт-6“ в 1927 году, но это была лишь замена имени, а вот полноценный новый автомобиль вышел в следующем, 1928 году. Эволюцию модели „Диктатор“ можно полностью отследить на примере нашего ряда».
Оружейный эксперт Ники Лоранс показал «Антикве» два уникальных охотничьих ружья второй половины XIX века — это «Лепаж в Льеже» 1889 года («Бельгиец») и ружье системы Тешнера — Коллата, 1880-х годов («Немец»). «Бури ХХ века потрясали Россию: революции, войны, смены общественного порядка — все это вряд ли способствует сохранности старых вещей вообще, а уж оружия и подавно. Сейчас уже трудно проанализировать в деталях обстоятельства, способствовавшие такой сохранности. Руководствуясь некоторыми техническими данными, мы заключаем, что причины были разными. „Бельгийцу“ практически не довелось бывать на охотах, его бережно хранили. А с „немцем“ охотились, но очень аккуратно, не пренебрегая правилами эксплуатации, проводя регулярные регламентные работы у профессионального оружейника».
Оружейную тему, а точнее, тему боеприпасов продолжает показ небольшой части уникальной коллекции патронов. О необычном собрании рассказывает его владелец Максим Попенкер: «В силу специфики патронного дела коллекции патронов могут иметь весьма значительные объемы — в тысячи и десятки тысяч единиц хранения. Известны коллекционеры, собирающие патроны только одного калибра, скажем „9×19 Люгер“. Их коллекции насчитывают тысячи единиц, но и шансов собрать полную коллекцию у них нет — этот патрон выпускается по всему миру 110 лет, и точного количества его вариаций, скорее всего, не знает никто».
Далее мы показываем коллекцию солдатских портсигаров 1940–1947 годов, собранную петербургским издателем и коллекционером Михаилом Сапего. Это лишь часть его объемного собрания удивительных артефактов народного творчества. «В силу того что у русского солдата всегда „каша из топора“, все из подручных средств, и появляется ослепительная наивность. Вещи несут в себе обаяние несовершенства своих создателей. Если у солдата на войне есть время, материал и желание, тогда появляются подобные вещи. А коллекция говорит, что это явление было достаточно распространенное».
Далее история о возрождении исторических фотографических процессов, рассказанная фотографом Алексеем Алексеевым: «В мире количество фотографов, работающих в этих техниках, приближается к сотне. Но это все равно очень мало. В нашей стране есть в Петербурге трое, в Москве столько же. Большинство из них учились у меня. Так получилось, что я стал первопроходцем по амбротипии в России. Я знаю всех — от Америки до Австралии. Мы активно переписываемся. Периодически встречаемся на профильных фестивалях. Собирается до сотни человек со всего мира. Нас меньше, чем космонавтов!»
Публикация об исторических инструментах в этом номере также связана с изобразительным искусством. Андрей Харшак — художник-график, историк искусства, эксперт по русской графике XIX–XX веков, почетный член Российской академии художеств, заслуженный художник Российской Федерации — рассказывает о графических инструментах из семейной коллекции, принадлежавших великим художникам В. В. Матэ и П. А. Шиллинговскому.
Продолжает номер «Винный ликбез для начинающего собирателя». Александр Матющенко — член Петербургской ассоциации сомелье, эксперт по винам и крепким спиртным напиткам — делится с «Антиквой» базовыми знаниями, необходимыми для начала формирования винной коллекции. Прекрасной иллюстрацией, связывающей темы вина и изобразительного искусства, служит фотография бутылок всех винтажей Шато Мутон Ротшильд с 1945 по 2008 год. Неспроста, ведь с 1945 года этикетки этого великого вина оформляют самые яркие художники ХХ века, среди которых Жан Кокто (1947), Жорж Брак (1955), Сальвадор Дали (1958), Генри Мур (1964), Хуан Миро (1969), Марк Шагал (1970), Василий Кандинский (1971), Пабло Пикассо (1973), Энди Уорхол (1975), Георг Базелиц (1989), Илья Кабаков (2002) и многие другие.
«Антиква» связалась с обладателем крупнейшей и самой ценной в мире коллекцией крепкого алкоголя — Бэем ван дер Бунтом. Голландский коллекционер, который странным образом не попробовал ни одного из этих ценных эликсиров сам, посвятил свою жизнь поискам редчайших и самых лучших алкогольных напитков. Некоторые коньяки датируются 1789 годом — годом Французской революции и инаугурации Джорджа Вашингтона. Сейчас он собирается продать свою коллекцию, которая оценивается в 10 млн. фунтов стерлингов. В начале 2014 года мы навестим Бэя и в следующем номере опубликуем большое эксклюзивное интервью.
Ильмира Степанова — коллекционер антикварных кукол специально для «Антиквы» взяла интервью у Франсуа Тэмер (Francois Theimer) — пожалуй, самого авторитетного эксперта по старинным французским куклам и игрушкам не только во Франции, но и во всем мире. «В 1863 году в Париже открыли около трехсот дорогих магазинов, где продавались только кукольная одежда и аксессуары. Одни специализировались на обуви, другие торговали роскошными зонтиками или шляпками. Это были сказочные лавки: все миниатюрные вещи изготавливались вручную, с необычайным мастерством и вкусом. Появление одежды для кукол привело к тому, что родители обращались к Урэ с просьбой сшить такие же платья и для детей. Так во Франции появилась детская мода!»
Книжная тема в этом номере раскрывается рассказом Михаила Карасика об одной из самых значимых шедевров конструктивизма — о книге «Для голоса» Владимира маяковского и Эль Лисицкого: «Лисицкий сконструировал книгу для чтеца-декламатора, ее страницы сделаны по типу индекса или алфавита. Каждая полоса набрана из материала наборной кассы, а большинство разворотов, по сути, являются „наборными картинами“, что отсылает нас к другому, более раннему, типографскому шедевру — футуристическому сборнику Василия Каменского „Танго с коровами. Железобетонные поэмы“ (1914). При всех принципиальных различиях книг футуристов и конструктивистов оба издания объединяют репрезентативное качество и ориентация не на индивидуальное, а на публичное чтение».
И завершает номер рассказ и фотографии редактора «Антиквы» Павла Ульянова. Он делится своим взглядом на знаменитую питерскую «Уделку»: «Многие годы я отправлялся на „Уделку“ без всякой надобности — порадоваться созерцанию простодушного общения, приобрести бесполезную безделушку, услышать маргинальный фольклор, а главное — погрузиться в атмосферу хаотического паноптикума. Немыслимые инсталляции разнородных объектов, стихийно созданные обывателями-торговцами, порой превосходят современное искусство как по своей выразительности, так и по наполненности внутренними смыслами».
А вот так выглядит весь номер целиком.
