Продолжая серию текстов, посвященных современной архитектуре, Сергей Кавтарадзе обнаруживает общие черты между беспокойством XXI столетия и моральным кризисом европейского XVI века, сравнивая недавнее произведение Михаила Белова с эталонами итальянского маньеризма.
То, что архитектура — «каменная летопись», слышали все. Даже спустя века произведения зодчих остаются свидетельствами чего-то существенного для людей своей эпохи. Рассказом о том, каким виделся мир, какой представлялась роль людей в этом мире.
Время, в котором нам суждено пребывать, в чем-то напоминает европейский XVI век, период после 1520-х годов, то есть эпоху Маньеризма.
Разграбление Рима «с цепи сорвавшимися» войсками Карла V и поражение Флоренции после того как император и Папа Римский помирились, чтобы вместе подавить рассадник республиканских свобод, положили конец прекраснодушному проекту ренессансных гуманистов. Мир оказался несовершенным. Созданная, как тогда считалось, Творцом мировая гармония представлялась то ли испорченной не достойными ее людьми, то ли вообще не воплотившейся в подлунном мире, оставшись лишь лучезарным эйдосом, манящим из горних сфер.
Культура вошла в период безвременья, когда участвовать наряду с «титанами Возрождения» в усовершенствовании Вселенной (или хотя бы в построении идеального общества) казалось уже бессмысленным. А новому призванию — выражению страстных чувств, прежде всего, религиозных, чем так увлеченно занимались мастера барокко, время еще не пришло. В такие моменты искусство начинает заниматься собой, художники вырабатывают собственные «манеры», форма получает независимость от смыслов и вместо стремления отражать действительность занимается ее редуцированием. Так появляются «мадонны с длинной шеей», куртуазные причуды в обхождении и буйство потерявших меру классических мотивов на фасадах.
В чем-то, кажется, это похоже на наше время, выбирающееся из штиля «конца истории», но не имеющее (к счастью для нас) воли и отваги предложить новый проект переустройства миров — большого внешнего или множества внутренних. Соответственно, если это предположение верно, то и искусство должно породить новые явления, прежде всего неоманьеристические.
С этой точки зрения интересно рассмотреть недавно построенное архитектором Михаилом Беловым здание на улице Косыгина в Москве.
С начала XX века архитектура, если смотреть на нее «с исторической дистанции», существует между двух основных полюсов. Один из них — тотальное отрицание исторического наследия как этапа человечеством пройденного и в будущем бесполезного. Другой — верность прошлому, прежде всего, ордеру; отношение к нему как к языку, без которого трудно выразить что-либо осмысленное (разве что «пантомимой»).
В Советском Союзе с его обычаем считать запретным все, что официально не разрешено, вполне в соответствии с учением о диалектическом материализме, это воплотилось в череду «отрицаний отрицаний», описываемую очень просто: либо строить обязательно «с колоннами», либо непременно «без колонн».
Произведение Михаила Белова очевидно из тех, что «с колоннами». Оно выполнено в стиле, запретном в те времена, когда наше с ним поколение получало образование.
Дом на Косыгина, Михаил Белов
На первый взгляд, здание ассоциируется с советской «сталинской» эпохой, с номенклатурным монументализмом, с постройками для директоров и главных инженеров крупных предприятий (скорее с предвоенными 1936-1938, чем с «ампирными» 1940-ми и 1950-ми; получается, что это возрождение отечественного ар-деко, того, что сейчас все чаще называют «постконструктивизмом»).
Однако ни к ар-деко, ни к недавно оставившему нас постмодернизму это произведение, на мой взгляд, не относится. Для первого у него совсем нет искажений ордерной системы во имя чисто формальных изысков. Для второго — иронии по отношению к историческому наследию, хотя игры здесь достаточно.
Когда-то Михаил Анатольевич объяснил мне свою позицию, можно сказать, собственную теорию. У его ордера, как он считает, особенная тектоника, не вертикальная, когда мы четко различаем несущие и несомые элементы, а как бы горизонтальная: поскольку детали декоративные, они «растут» из стены.
Не случайно, наверное, этому зданию очень идет обрамление осени, каковой и являлся маньеризм в большом круге ренессансной эры. Жаль, что проект осуществлен не вполне, и в подпорных стенах, увы, нет задуманных гротов, обителей духов стихий — природных или душевных.
Интересно, что автор легко согласился с тем, что его творение — образец неоманьеризма. И если архитектор и критик здесь окажутся правы, в «каменную летопись» это здание впишет больше, чем просто рассказ о бурлении необоримых стихий больших финансовых потоков и торжестве могучих богов административного ресурса.
Фотографии: Сергей Кавтарадзе.
